Я разговор услышала в кафе.
И те слова меня насквозь пронзили.
В тени фонтана, отдалившись от толпы, подвыпившие люди говорили.
Я не с начала слышала их спор, мне не узнать причину этой ссоры,
Но разговор шёл на повышенных тонах и затихали окружавших разговоры…
В пылу азарта или чтоб задеть, один назвал другого «черножопым»,
Он побледнел, сказал в ответ: «ну, как смотреть…», сел, закурил и говорит: «Давай посмотрим?
Вот у меня на Родине война…
Аул в дыму и огород в окопах,
Который год нам только сниться тишина и мирная спокойная работа.
Но ты пройди, по улицам у нас не одного бездомного ребёнка.
И даже, если вдруг ребёнок - сирота, его родня не отойдёт в сторонку.
Он будет сыт, одет и обогрет.
Ну, а любим как свой, так это точно…
За что ты оскорбляешь мой народ?
За что ты задеваешь гордость горца?
Ты посмотри вокруг, ты говоришь, что твой народ велик, могуч и светел,
Но твой народ своих не признает!»
Второй смолчал и голову повесил.
«А тот, кто не щадит своих детей, кто в богодельни отдаёт старушек,
Зовёт меня как хочет пусть, а я назвал бы Вас народом «чернодушным».
Он встал, ушел…
Но долго в том кафе густая тишина во всю кричала: Он прав! как было больно, что он прав… и горечь правды тихо площадь накрывала
